Iterum. Пролог

Всё начиналось, как обычно. С чашки заваренного чая и трёх неотвеченных сообщений от кого-то, кто уже давно спит и не будет «онлайн» до следующего утра. Время: вечер. Пальцы легли на клавиатуру, и мир наполнился размеренными, упругими щелчками — знакомым ритмом, как у старого печатного станка. Монитор вспыхнул усталым светом, и в его тёмной глади проступило лицо — моё, но будто чужое, как в забытом сне. Далее тьма сменилась стандартным фоном рабочего стола.

Без раздумий — запуск. Путь: «Мой компьютер → Games → Allods Online». Я запускал не игру — я проводил ритуал.

Загрузка ползла, как старая черепаха по выжженной пустыне — медленно, обречённо, словно не верила, что дойдёт. И вот он, экран персонажа. Эльф, капеллан. Не то чтобы я целенаправленно хотел играть за эльфа. Просто, когда создавал, рука сама потянулась к нужной внешности — как будто кто-то за меня уже всё решил. Фиолетовые волосы, высокий рост, кожистые, псевдо-драконьи крылышки за спиной, броня, повидавшая многое, жезл, кадило… Словно не я выбирал внешность, расу, класс, а она сама вернулась ко мне из прошлого, напоминая о чём-то давно утерянном.. И в этом воспоминании была какая-то мечта о чистоте — той, что в реальности испарилась.

Я появился на Джигране, вблизи Старковой горки — район, который знал наизусть, как пароль от Wi-Fi.

Задача первая: болотные волки. Скучные, как отчёт по продажам, но по-своему честные: нападают, погибают, освобождают пространство, снижают уровень опасности в пределах района. Я расправился с ними молча, как если бы крошил лук в салат. Игровой процесс давно превратился в медитативный процесс — если в жизни не можешь никого "зачистить", то здесь подобные задачи обоснованы нуждами населения.

Дальше — генераторы. У Фортеции снова сбились настройки у пяти агрегатов. Пришлось побегать от одного к другому. Чудо маг-инженерии заряжалось, жители Фортеции благодарили. Пусть формальная, пусть заранее запрограммированная — но всё же благодарность. Хоть где-то.

Затем пришлось посетить Иавера Базара, который в очередной раз растерял свои якобы «важные фолианты». И тем абсурднее выглядело то, как регулярно он их терял — чуть ли не каждый день. Я, не задавая вопросов, вновь отправился на поиски. Я знал, где лежат почти все тома — в этом задании давно не было ни тайны, ни азарта. Только знакомая, почти родная рутина: собрать, отнести, получить благодарность, которая звучит одинаково, как бы ты ни спасал этот мир.

Работа на Джигране завершена. С аллода я переместился через Камень Путешественника. Я использовал артефакт, хоть знал, что перезарядка займёт полчаса. Просто не хотелось топать к хранителю портала — он был чертовски далеко.

Следующая точка — Сар-Ирам, единственный город на аллоде Кадаган. Унылая техносказка: мозаика из ядовито-зеленых металлических платформ, голографических объявлений и нервного гула неисправных роботов. В системах погрузчиков что-то пошло не так — вирус, сбой или просто чья-то пред-релизная халатность. Они метались по складам, портили грузы, сыпали угрозами. Я чинил их. Иногда — с сочувствием, как старых друзей. Иногда — просто бил по корпусу железяк, потому что так быстрее. Удивительно, но метода работала.

Параллельно решал вопросы жителей столицы. Кто-то просил найти потерянное, кто-то — отомстить, кто-то просто хотел, чтобы его выслушали. Я слушал. И делал, что просили. Вне зависимости от контекста задачи и мотивов просящих. Добро и зло в Сар-Ираме не были противоположностями — они просто лежали по соседству в одном диалоговом окне.

Ничего из этого не было ни весёлым, ни вдохновляющим. Но именно в этой рутине, в повторяющихся действиях, я находил кусочек спокойствия. Как будто монотонность игры компенсировала шум и бессмысленность дня. Впрочем, и меня порой тянуло на приключения. Если же очень хотелось почувствовать себя героем своей серой жизни, я вставал за штурвал астрального корабля и гнал его по Астралу, навстречу приключениям.

Когда все задания были выполнены, я обратился к местному хранителю портала и переместился в Светолесье, недалеко от крепости Орешек. Официально, повстанческое восстание «Цвет Кании» было подавлено, но время от времени нарушители спокойствия продолжали сеять смуту на уровне алкогольных дебошей в цирке. Весело, но со временем становится скучно.

Запустив двигатель своего любимого Миража, я отправился в сторону Межевой Рощи, где когда-то разбился астральный корабль, а ныне от него остался лишь остов.

Отличное место. Оставлю своего эльфа здесь. Пусть персонаж стоит и наслаждается видом утонченных берез и чистотой местного неба. На нем нет ни следа облаков, ни смысла, ни ожидания. Простор, не обременённый ничем.

Я снял наушники, на экране появилась табличка «Вы действительно хотите выйти из игры?». Персонаж продолжал стоять, не шелохнувшись, как памятник вождю. Я потянулся за кружкой, в которой остался тёплый чай — чуть горьковатый, впитавший всю ночь, как и я. Глотал медленно, без вкуса, глядя на эльфа в доспехах, который смотрел в небо, как будто ждал чего-то.

Интересно, подумал я, если бы в моей жизни случилось что-то внезапное — необратимое, не поддающееся логике, — изменилось бы хоть что-то? Если бы раздался звонок, пришло письмо, если бы кто-то постучал в дверь и сказал: «Пора» — смог бы я встать и пойти? Или продолжил бы сидеть, допивая остатки своих будней из кружки?

Глаза слипались — сначала чуть, едва заметно, как будто кто-то приглушал свет в комнате. Экран мерцал мягким холодом, персонаж по-прежнему стоял в Светолесье, глядя в чистое небо, и казалось, будто смотрит не туда, а сквозь. Голова опустилась на грудь, но разум ещё держался — цеплялся за обрывки мыслей, за звук вентилятора, за пустую кружку в руке. Потом всё стало тягучим, как воск, и кресло подо мной уже не кресло, а часть тела, и небо на экране — не пиксели, а нечто, распахнутое вовнутрь.

Кружка сумела вырваться из ослабленной хватки и полетела вниз. Комнату наполнил звук разбитой керамики.

Теряя остатки сознания, я медленно, но верно погружался в пучину сна или … чего-то большего …

——————————————————————————————

Над бытием и вне небытия простиралось место, недоступное ни богам, ни звёздам. Там не было такого понятия как «время»— только полотно. Не безликое, не пустое, но живое и исполненное смысла. Полотно состояло из несчётных картин: подвиги героев и падения нечестивцев, надежды и опустошенность народов, любовные клятвы горячих сердец и терзания, ступивших на путь одиночества, падение и рождение новых миров.

Там были битвы, которым еще не суждено случиться, но они произойдут, и слёзы, что не пролились, но обязательно оросят землю. Все эти сцены, мгновения, поступки, решения — произошедшие в далеком прошлом и запланированные в не менее отдаленном будущем— вплетались в единый узор, составляя вселенную такой, какой она была, есть и будет.

Три сущности, предшествующие даже богам, неустанно вглядывались в узор мироздания, влетая в него то, что было и что будет.

Клото начинала. Она рождала нить судьбы. Из её пальцев исходил первый импульс, из которого могли вырасти и любовь, и предательство, или даже мир. С каждым взмахом веретена она вплетала в узор возможность — шанс быть и стать.

Лахесис продолжала. Она принимала нить из рук Клото — и отмеряла мерой незримой то, что выпадет на долю живого. Её рука решала, сколько скорбей уместится в жизни, и сколько счастья будет дозволено. Сколько утрат выдержит сердце, и сколько встреч осветят путь. Радость и боль, надежда и отчаяние — всё измеряла она, храня равновесие.

Атропос завершала. Она наблюдала не за годами, а за сутью. Когда всё, что было заложено Клото, исчерпывалось — когда нить теряла напряжение смысла — она поднимала ножницы. Без тайного умысла, без обиды — лишь по воле порядка. Её лезвие обрывало судьбу лишь тогда, когда путь живого существа был завершен. Когда всё могло бы быть, уже произошло.

Но в тот безвременный миг Атропос замерла. Лезвия ножниц дрогнули в воздухе, не смыкаясь. Перед ней — нить, тонкая и упругая, вдруг вспыхнувшая бледным серебром, как будто озарённая внутренним светом. Она была здесь, в пределах полотна, но словно вытянута в сторону, за край узора — вопреки заветам Ананке. Чужая, но в то же время родная. Нить не извивалась, не путалась, но хранила упрямое напряжение, как струна, что отказывается звучать в общем аккорде. Ножницы не могли её коснуться.

— Основа сбилась, — впервые за веки нарушила тишину Атропос. — нить не поддается отсечке.

Клото остановила станок. Как ранее было сказано, для Прях не существовало понятия «времени» — остановка не исказила ни один из миров. Ни тех, что уже были, ни тех, что лишь зиждились в веретене причин.

Лахесис склонилась над нитью, выслеживая сбой в ритме перебора, где симметрия была нарушена. Окончив свое изучение, она вопросительно посмотрела на Клото.

Клото же вела пальцами по волокну, ощущая натяжение, дрожь, остаточное эхо пережитого. Нить пульсировала слабым серебром — жизнь, сохранившаяся в клетке переплетения. Сущность вела всё дальше— ища тот перекрёсток, где нить перестала слушаться станка и вышла за границы узора. Остановившись на месте первопричины и поняв, в чем кроется ошибка, та кивнула Лахесис. Сестры начала и продолжения порой понимали друг друга без слов.

— Она ускользнула от нас в час Великого Катаклизма, — спокойно, как констатацию, произнесла Лахесис, завершая нить мысли, не озвученную Клото и обращая взор к Атропос. — В 4015 году по местному летоисчислению мира Сарнаута, когда маги того мира вознамерились подчинить себе силу Астрала. Они возжелали могущества, хотели стать богами, сделать Астрал подвластным своей воле. Но Великий Эксперимент вышел из-под контроля.

Немного подождав, она продолжила:

— Планета была расколота на дрейфующие в Астрале аллоды. Тысячи судеб, нитей тогда были обрезаны тобой, Атропос, быстро, без раздумий — по заветам Ананке. Но эту судьбу мы упустили. Это не ошибка. Тогда судьба этой бедной ниточки была в состоянии полужизни-полусмерти. Впервые вижу такое.

— Я тоже удивлена, сестра, — тихо добавила Клото. — Она выжила. Искорка, чья судьба должна была завершиться ножницами Атропос, смогла ускользнуть в иной мир. Там она прожила двадцать восемь лет. Как существо, что тоскует по забытому. И вот, нить судьбы перед нами, ожидает нашего вердикта. Как поступим, сестры?

Атропос приложила ножницы ещё раз — лезвия прошли сквозь нить, которая пульсировала, как нерв. Её нельзя было обрезать. Но и оставить — тоже нельзя. Она искривляла слои, ломала гладкость переплетения.

— Почему сейчас? — спросила Атропос. — Почему она проявилась только теперь?

— Она окрепла, — произнесла Лахесис. — Когда Сарнаут был расколот, эта нить была слишком слаба, чтобы было возможно её разглядеть. Она ускользнула от нас не по ошибке. Она тогда практически не существовала. Искра оказалась в чужом мире и этот парадокс скрыл ее он нашего взора. Но там она нашла образ родного мира — идею, отблеск Сарнаута, который неведомо как проник в тот мир. Она потянулась к нему, и память начала просыпаться. Так нить обрела очертания и устремилась обратно к узору— но не все так просто…

— Удивительно…— Атропос глядела не на нить, а сквозь неё. Та, казалось дрожала и не знала, какое решение будет принято древними сущностями, что выше царей и богов.

— Чтобы судьба завершилась, необходимо вплести ее в узор, вернув в мир, где отмеренные ей возможности не были в полной мере израсходованы, — сказала Клото. — И лишь тогда, когда путь существа с такой странной судьбой подойдет к концу, ножницы сделают свое дело.

Мойры переглянулись. Без слов, без споров — решение было принято. Клото коснулась дрожащей нити, и та, слабо пульсируя, подчинилась её воле. Ловким движением пальцев, Клото мягко ввела её в полотно, в свежую ткань настоящего. Судьба существа не вернётся в эпоху, когда мир разлетелся на аллоды, — но начнёт разворачиваться в текущем узоре Сарнаута, там, где история уже пишется без его участия.

Лахесис проследила за вплетением, воссозданием гармонии, соблюдением всех условий, чтобы новая-старая нить была возвращена в лоно родного мира, а чужой мир не заметил ее пропажи.

Атропос отложила ножницы — она следила, чтобы возвращение в узор прошло успешно. Всё должно было лечь так, будто нить никогда и не покидала замысла Ананке. Любой путь всегда приходит к своему завершению.

Когда работа была завершена, Клото вернулась к веретену первопричин, Лахетис вновь принялась отмерять долю событий на каждую из судеб, Атропос подняла ножницы, возобновив отсечение путей, чьи судьбы подошли к концу.

Нити миров и живых существ снова легли в их ладони, без возражений и капризов. Как всегда было, есть и будет.

——————————————————————————————

… Какое странное ощущение. Спёртый воздух в моей комнатушке за 30 тысяч в месяц сменился свежим ароматом цветущих трав. Неужели мне снится такой удивительно реалистичный сон? Дышится так легко, а кругом поют птицы, будто я выехал на отдых в лес. Ммм… Как приятно…

Стоп, если это сон, почему тогда я чувствую, что лежу на… Траве!?

В этот момент я резко распахнул глаза и не менее резко подскочил на ноги. И увидел перед собой странную, пугающе живую картину: берёзовые деревья раскачивались в лёгком ветру, под ногами пружинила мягкая трава, а неподалёку в землю вонзился остов огромного астрального корабля — переломленный, разодранный, словно исполинская деревянная чешуя. Он висел прямо на краю аллода, над зияющей бездной Астрала. Рядом валялись его обломки, разбросанные по склону, будто какой-то великан рассыпал игрушки. А за деревьями, в просветах между стволами, мерцали бирюзовые дали.

Где я!? Что вообще происходит!? И почему на мне броня капеллана из «Аллодов»!?

© Проект: Аллоды Онлайн — Автор: ФеофилXX